Рассказ был задуман автором в Экибастузском особом лагере зимой 1950/51. Написан в 1959 в Рязани, где А. И. Солженицын был тогда учителем физики и астрономии в школе. В 1961 послан в “Новый мир”. Решение о публикации было принято на Политбюро в октябре 1962 под личным давлением Хрущёва. Напечатан в “Новом мире”, 1962, № 11; затем вышел отдельными книжками в “Советском писателе” и в “Роман-газете”. Но с 1971 года все три издания рассказа изымались из библиотек и уничтожались по тайной инструкции ЦК партии. С 1990 года рассказ снова издаётся на родине. Образ Ивана Денисовича сложился из облика и повадок солдата Шухова, воевавшего в батарее А. И. Солженицына в советско-германскую войну (но никогда не сидевшего), из общего опыта послевоенного потока “пленников” и личного опыта автора в Особом лагере каменщиком. Остальные герои рассказа – все взяты из лагерной жизни, с их подлинными биографиями.

В пять часов утра, как всегда, пробило подъем -- молотком об рельс у
штабного барака. Перерывистый звон слабо прошел сквозь стекла, намерзшие в
два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго
рукой махать.
Звон утих, а за окном все так же, как и среди ночи, когда Шухов вставал
к параше, была тьма и тьма, да попадало в окно три желтых фонаря: два -- на
зоне, один -- внутри лагеря.
И барака что-то не шли отпирать, и не слыхать было, чтобы дневальные
брали бочку парашную на палки -- выносить.
Шухов никогда не просыпал подъема, всегда вставал по нему -- до развода
было часа полтора времени своего, не казенного, и кто знает лагерную жизнь,
всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на
рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему
босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптеркам,
где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в
столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку -- тоже
накормят, но там охотников много, отбою нет, а главное -- если в миске что
осталось, не удержишься, начнешь миски лизать. А Шухову крепко запомнились
слова его первого бригадира КузЈмина -- старый был лагерный волк, сидел к
девятьсот сорок третьему году уже двенадцать лет и своему пополнению,
привезенному с фронта, как-то на голой просеке у костра сказал:
-- Здесь, ребята, закон -- тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот
кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит
стучать.

Тексты «Матренин двор» и «Случай на станции Кочетовка» были впервые опубликованы в январской тетради «Нового мира» за 1963 год под шапкой «Два рассказа». Это была вторая публикация рассказов Солженицына. Главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский не сразу решился принять рассказы к печати. Успех «Одного дня Ивана Денисовича» (опубликован 18 ноября 1962 года) убедил его назначить повторное редакционное обсуждение и напечатать таки эти тексты.

Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад --
просто в Россию. Ни в одной точке ее никто меня не ждал и не звал, потому
что я задержался с возвратом годиков на десять. Мне просто хотелось в
среднюю полосу -- без жары, с лиственным рокотом леса. Мне хотелось
затесаться и затеряться в самой нутряной России -- если такая где-то была,
жила.
За год до того по сю сторону Уральского хребта я мог наняться разве
таскать носилки. Даже электриком на порядочное строительство меня бы не
взяли. А меня тянуло -- учительствовать. Говорили мне знающие люди, что
нечего и на билет тратиться, впустую проезжу.
Но что-то начинало уже страгиваться. Когда я поднялся по лестнице
...ского облоно и спросил, где отдел кадров, то с удивлением увидел, что
кадры уже не сидели здесь за черной кожаной дверью, а за остекленной
перегородкой, как в аптеке. Все же я подошел к окошечку робко, поклонился и
попросил:
-- Скажите, не нужны ли вам математики где-нибудь подальше от железной
дороги? Я хочу поселиться там навсегда.
Каждую букву в моих документах перещупали, походили из комнаты в
комнату и куда-то звонили. Тоже и для них редкость была -- все день просятся
в город, да покрупней. И вдруг-таки дали мне местечко -- Высокое Поле. От
одного названия веселела душа.

Роман А.Солженицына «В круге первом» — художественный документ о самых сложных, трагических событиях середины XX века. Главная тема романа — нравственная позиция человека в обществе. Прав ли обыватель, который ни в чем не участвовал, коллективизацию не проводил, злодеяний не совершал? Имеют ли право ученые, создавая особый, личный мир, не замечать творимое вокруг зло?

Герои романа — люди, сильные духом, которых тюремная машина уносит в более глубокие круги ада. И на каждом витке им предстоит сделать свой выбор...

Кружевные стрелки показывали пять минут пятого.
В замирающем декабрьском дне бронза часов на этажерке была совсем
тёмной.
Стёкла высокого окна начинались от самого пола. Через них открывалось
внизу на Кузнецком торопливое снование улицы и упорная передвижка дворников,
сгребавших только что выпавший, но уже отяжелевший, коричнево-грязный снег
из-под ног пешеходов.
Видя всё это и не видя этого всего, государственный советник второго
ранга Иннокентий Володин, прислонясь к ребру оконного уступа, высвистывал
что-то тонкое-долгое. Концами пальцев он перекидывал пёстрые глянцевые листы
иностранного журнала. Но не замечал, что в нём.
Государственный советник второго ранга, что значило подполковник
дипломатической службы, высокий, узкий, не в мундире, а в костюме скользящей
ткани, Володин казался скорее состоятельным молодым бездельником, чем
ответственным служащим министерства иностранных дел.
Пора была или зажечь в кабинете свет -- но он не зажигал, или ехать
домой, но он не двигался.
Пятый час означал конец не служебного дня, но -- его дневной, меньшей
части. Теперь все поедут домой -- пообедать, поспать, а с десяти вечера
снова засветятся тысячи и тысячи окон сорока пяти общесоюзных и двадцати
республиканских министерств. Одному единственному человеку за дюжиной
крепостных стен не спится по ночам, и он приучил всю чиновную Москву
бодрствовать с ним до трёх и до четырёх часов ночи. Зная ночные повадки
владыки, все шесть десятков министров, как школьники, бдят в ожидании
вызова. Чтоб не клонило в сон, они вызывают 10 заместителей, заместители
дёргают столоначальников, справкодатели на лесенках облазывают картотеки,
делопроизводители мчатся по коридорам, стенографистки ломают карандаши.