Top.Mail.Ru





Сиддхартха
Герман Гессе.

 4,403

50/50

Graded by 1486 users

: 1922         
: DE,RU,
:

Книга повествует о молодом брахмане по имени Сиддхартха и его друге Говинде. Всеми уважаемый и удивительный Сиддхартха посвящает свою жизнь поиску Атмана, Единого, который есть в каждом человеке. Поиск делает его из брахмана саманой, аскетом и нищим. Говинда следует за ним на этом пути. Тем не менее, Сиддхартха чувствует по прошествии некоторого времени, что жизнь саманы не приведет его к цели...

Вслед двадцати годам изучения Индии Германа Гессе познакомился близко с религиозными трудами Индии. Базируясь на интенсивной дискуссии с индийским миром веры, он создавал «Сиддхартха. Индийская поэзия» прозаичное видение Запада. Многие из имен взяты у индийской культуры. Они содержат намеки на религиозные представления как индуизма, так и буддизма, и открывают более широкую равнину значений в рассказе: Сиддхартха — это имя исторического Будды Сиддхартхи Гаутамы Васудева (Vasudeva) является именем отца Кришны (Krishna) согласно индийской мифологии, и таким образом аватарой (воплощением) Вишну.


Quote:

Под сенью родительского дома, на солнце речного берега у лодок, в тени салового леса, в тени смоковниц вырос прекрасный сын брахмана, юный сокол Сиддхартха, вместе с Говиндой, своим другом, сыном брахмана. Солнце покрывало загаром его белые плечи на берегу реки, при купании, при священных омовениях, при жертвенных обрядах. Тень вливалась в его черные очи – в манговой роще, при играх мальчиков, при песнях матери, при священных жертвоприношениях, при поучениях ученого отца и беседах мудрецов. Давно уже Сиддхартха принимал участие в этих беседах; вместе с Говиндой упражнялся он в словесных состязаниях, в искусстве созерцания, с целью самоуглубления. Уже он в состоянии был беззвучно произносить слово «Ом», это слово слов, – беззвучно выговаривать его при дыхании и выдыхании, с сосредоточенной душой, с челом, озаренным сиянием ясной мысли. Уже в глубине своего существа он познавал Атмана, непреходящего, со вселенной единого.

Радость наполняла сердце отца при виде сына, столь одаренного, жаждущего знания: великого мудреца и священно служителя провидел он в нем, князя среди брахманов.

Блаженством преисполнялась грудь матери, когда она глядела на сына, когда видела, как двигался, садился и вставал Сиддхартха, сильный, прекрасный, как ступали его стройные ноги, с какой отменной благопристойностью он ее приветствовал.

Любовь зарождалась в сердцах юных дочерей брахманов, когда Сиддхартха проходил по улицам города, с лучезарным челом, с царственным взором, с узкими бедрами. Но всех больше любил его Говинда, его друг, сын брахмана. Он любил очи и чарующий голос Сиддхартхи, любил его походку и исполненные благородства движения, любил все, что делал и говорил Сиддхартха – а всего больше любил его душу, его огненные мысли, его пламенную волю, его высокое призвание. Ибо знал Говинда – не рядовым брахманом станет его друг, не небрежным исполнителем жертвенных обрядов, не алчным продавцом заклинаний, не тщеславным пустым краснобаем, не злым и коварным жрецом, – как не будет он добродушным и глупым бараном в многоголовом стаде. Нет, не будет этого! Да и он – Говинда – не хотел стать одним из тех брахманов, каких существуют десятки тысяч. Он хотел следовать во всем за Сиддхартхой, за любимым, чудным. И если Сиддхартха когда-нибудь станет богом, если он приобщится к сонму лучезарных, – тогда и он, Говинда, последует за ним, – как друг его, как спутник, как слуга и копьеносец, как тень.

Все любили Сиддхартху. Во всех он вселял радость, для всех был утехой.

Но сам он, Сиддхартха, не ведал радости, не знал утех. Гуляя по розовым дорожкам сада, среди смоковниц, сидя под голубоватой сенью Рощи Созерцания, совершая ежедневные очистительные омовения, принося жертвоприношения в тенистой глубине манговой рощи, с отменной благопристойностью в каждом своем движении, всеми любимый, всем радуя взоры, – сам он, однако, не находил радости в своем сердце. В струях речных вод, в мерцании ночных светил, в сиянии солнечных лучей мелькали перед ним образы, носились неугомонные мысли. Грезы и душевную тревогу навевали на него и курение жертвенного фимиама, и стихи Ригведы, и поучения древних брахманов.

Игра в бисер
Герман Гессе.

 4,286

50/50

Graded by 1860 users

: 1931-1942         
: DE,RU,
:

Книга лауреата Нобелевской премии Германа Гессе «Игра в бисер» стала откровением для читателей всей планеты. Гессе создал страну, в которую попадают самые талантливые ученые и целеустремленные люди. Все институты этой страны подчинены Игре, собирающей в единое целое наиболее совершенные творения человеческой мысли.

Однако и здесь человеческий дух неспокоен…


Quote:

...и пусть люди легкодумные полагают, будто
несуществующее в некотором роде легче и безответственней облечь
в слова, нежели существующее, однако для благоговейного и
совестливого историка все обстоит как раз наоборот: ничто так
не ускользает от изображения в слове и в то же время ничто так
настоятельно не требует передачи на суд людей, как некоторые
вещи, существование которых недоказуемо, да и маловероятно, но
которые именно благодаря тому, что люди благоговейные и
совестливые видят их как бы существующими, хотя бы на один шаг
приближаются к бытию своему, к самой возможности рождения
своего.

В настоящем труде мы намерены предать гласности то
немногое, что нам посчастливилось собрать о жизни Иозефа
Кнехта, именуемого в архивах Игры в бисер, или иначе -- Игры
стеклянных бус, как Ludi Magister Josephus III. Мы не
можем закрывать глаза на то, что подобное начинание в некотором
роде противоречит или кажется противоречащим законам и обычаям
Касталии. Ведь именно изгнание индивидуального и возможно более
полное включение личности в иерархию Воспитательной Коллегии и
научного мира сеть один из высших принципов нашей духовной
жизни. И принцип этот укоренился и стал традицией столь давно,
что теперь крайне затруднительно, а зачастую даже и невозможно
выяснить подробности жизни и черты характера отдельных лиц,
имеющих перед этой иерархией особые заслуги; норой не удается
установить даже имен! Но такова уж отличительная черта духовной
жизни нашей Провинции, что ее иерархическая организация
исповедует идеал безымянности и в значительной мере
приблизилась к осуществлению этого идеала.

Степной волк
Герман Гессе.

 4,227

50/50

Graded by 2020 users

: 1927         
: DE,RU,
:

«Степной волк» – самый культовый и самый известный роман немецкого писателя из опубликованных в России.

Этой книгой была открыта плеяда так называемых интеллектуальных романов о жизни человеческого духа.


Quote:

Эта книга содержит оставшиеся нам записки того, кого мы, пользуясь выражением, которое не раз употреблял он сам, называли "Степным волком". Нуждается ли его рукопись во вступительном слове, трудно сказать; у меня, во всяком случае, есть потребность прибавить к страницам Степного волка некоторое количество собственных, где я пытаюсь записать свои воспоминания, с ним связанные. Знаю я о нем мало, а его происхождение, да и все его прошлое, мне так и неизвестны. Но у меня осталось сильное и, что бы там ни было, приятное впечатление от его личности.

Степной волк был человек лет пятидесяти, который несколько лет назад зашел в дом моей тетки в поисках меблированной комнаты. Сняв мансарду и смежную с ней спаленку, он через несколько дней явился с двумя чемоданами и большим, набитым книгами ящиком и прожил у нас месяцев девять-десять. Жил он очень тихо и замкнуто, и если бы не соседство наших спален, повлекшее за собой случайные встречи на лестнице и в коридоре, мы, наверное, так и не познакомились бы, поскольку общительностью он не отличался, он был в высшей, неведомой мне дотоле степени необщителен, он был и правда, как он иногда называл себя, Степным волком, чужим, диким и одновременно робким, даже очень робким существом из иного мира, чем мой. С каким глубоким одиночеством свыкся он из-за своих склонностей и своей судьбы и сколь сознательно усматривал он в таком одиночестве свою судьбу, это я узнал, впрочем, лишь из нижеследующих, оставшихся от него записей; но уже и раньше, благодаря коротким встречам и разговорам, я в какой-то мере его распознал и нахожу, что образ, вырисовывающийся передо мной из его записей, в общем соответствует той, более бледной и менее полной, конечно, картине, которую я составил себе на основании нашего личного знакомства.

Случайно я присутствовал при том, как Степной волк впервые переступил порог нашего дома и снял жилье у моей тетки. Он пришел в обеденное время, тарелки еще стояли на столе, а у меня оставалось еще полчаса до ухода в контору. Я не забыл странного и очень двойственного впечатления, которое он произвел на меня с первого взгляда. Вошел он через застекленную дверь, предварительно позвонив в нее, и в полутемной передней тетка спросила его, что ему нужно. А он, Степной волк, запрокинул, принюхиваясь, свою острую, коротковолосую голову, повел нервным носом, потягивая воздух вокруг себя, и, прежде чем ответить или назвать свое имя, сказал:
-- О, здесь хорошо пахнет.

Демиан
Герман Гессе.

 4,146

50/50

Graded by 946 users

: 1919         
: DE,RU,
:

Едва появившись на книжном рынке в 1919 г., роман крупнейшего прозаика, поэта, эссеиста, одного из классиков немецкой и мировой литературы Германа Гессе «Демиан» сразу завоевал огромную популярность. Томас Манн писал: «Незабываемо электризующее действие, вызванное вскоре после Первой мировой войны романом “Демиан”, произведением, которое с беспощадной точностью задело нерв эпохи и вызвало благодарное восхищение целого поколения молодежи…»


Quote:

Чтобы рассказать мою историю, мне надо начать издалека. Мне следовало бы, будь это возможно, вернуться гораздо дальше назад, в самые первые годы моего детства, и еще дальше, в даль моего происхождения.

Писатели, когда они пишут романы, делают вид, будто они Господь Бог и могут целиком охватить и понять какую то человеческую историю, могут изобразить ее так, как если бы ее рассказывал себе сам Господь Бог, без всякого тумана, только существенное. Я так не могу, да и писатели тоже не могут. Но мне моя история важнее, чем какому нибудь писателю его история; ибо это моя собственная история, а значит, история человека не выдуманного, возможного, идеального или еще как либо не существующего, а настоящего, единственного в своем роде, живого человека. Что это такое, настоящий живой человек, о том, правда, сегодня знают меньше, чем когда либо, и людей, каждый из которых есть драгоценная, единственная в своем роде попытка природы, убивают сегодня скопом. Если бы мы не были еще чем то большим, чем единственными в своем роде людьми, если бы нас действительно можно было полностью уничтожить пулей, то рассказывать истории не было бы уже смысла. Но каждый человек – это не только он сам, это еще и та единственная в своем роде, совершенно особенная, в каждом случае важная и замечательная точка, где скрещиваются явления мира так – только однажды и никогда больше. Поэтому история каждого человека важна, вечна, божественна, поэтому каждый человек, пока он жив и исполняет волю природы, чудесен и достоин всяческого внимания. В каждом приобрел образ дух, в каждом страдает живая тварь, в каждом распинают Спасителя.

Паломничество в Страну Востока
Герман Гессе.

 4,113

50/50

Graded by 700 users

: 1932         
: DE,RU,
:

Аллегорическая повесть, романтическая сказка — жанр этого произведения определить довольно трудно. В «Паломничестве в Страну Востока» нарисован и описан магический образ Братства — тайного общества единомышленников, стремящихся достичь вершин духа и проникнуть в тайну бытия.

Паломничество в страну Востока» (на русский язык так же переводится как «Путешествие к земле Востока») – книга, которая носит статус культа для уже многих поколении читателей и считается своеобразной «библией философского нонконформизма».


Quote:

Раз уж суждено мне было пережить вместе с другими нечто великое, раз уж имел я счастье принадлежать к Братству и быть одним из участников того единственного в своем роде странствия, которое во время оно на диво всем явило свой мгновенный свет, подобно метеору, чтобы затем с непостижимой быстротой стать жертвой забвения, хуже того, кривотолков, – я собираю всю свою решимость для попытки описать это неслыханное странствие, на какое не отважился ни единый человек со дней рыцаря Гюона и Неистового Роланда вплоть до нашего примечательного времени, последовавшего за великой войной, – времени мутного, отравленного отчаянием и все же столь плодотворного. Не то чтобы я хоть сколько нибудь обманывался относительно препятствий, угрожающих моему предприятию: они весьма велики, и притом не только субъективного свойства, хотя и последние уже были бы достаточно существенными, В самом деле, мало того, что от времени нашего странствия у меня не осталось решительно никаких записей, никаких помет, никаких документов, никаких дневников, – протекшие с той поры годы неудач, болезней и суровых тягот отняли у меня и львиную долю моих воспоминаний; среди ударов судьбы и все новых обескураживающих обстоятельств как сама память моя, так и мое доверие к этой некогда столь драгоценной памяти стали постыдно слабы. Но даже если отвлечься от этих личных трудностей, в какой то мере руки у меня связаны обетом, который я принес как член Братства: положим, обет этот не ставит мне никаких границ в описании моего личного опыта, однако он возбраняет любой намек на то, что есть уже сама тайна Братства. Пусть уже много, много лет Братство не подает никаких признаков своего осязаемого существования, пусть за все это время мне ни разу не довелось повстречать никого из прежних моих собратий, – в целом мире нет такого соблазна или такой угрозы, которые подвигли бы меня преступить обет. Напротив, если бы меня в один прекрасный день поставили перед военным судом и перед выбором: либо дать себя умертвить, либо предать тайну Братства, – о, с какой пламенной радостью запечатлел бы я однажды данный обет своею смертью!

Нарцисс и Гольдмунд
Герман Гессе.

 4,091

50/50

Graded by 959 users

: 1930         
: DE,RU,
:

Роман выдающегося прозаика, поэта, философа, одного из классиков немецкой и мировой литературы Германа Гессе (1877-1962) – «Нарцисс и Гольдмунд» – написан в романтической традиции и представляет замысловатую картину жизни немецкого средневековья. Поиск своего "Я", философское осмысление мира, трагедия и любовь – все это читатель найдет на страницах этой замечательной книги.


Quote:

Перед круглой аркой входа в монастырь Мариабронн, покоящейся на двойных
колоннах, прямо у дороги стоял каштан, одинокий сын юга, принесенный в
давние време на каким-то римским пилигримом, благородный каштан с мощным
стволом; ласково склонялась его круглая крона над дорогой, во всю грудь
дышала на ветру, весной, когда все вокруг уже зеленело, и даже монастырский
орешник уже покрывался своей красноватой молодой листвой, приходилось еще
долго ждать его листьев, потом ко времени самых коротких ночей он выбрасывал
вверх из пучков листьев матовые, бело-зеленые стрелы своих необычных цветов,
так призывно и удушливо- терпко пахнувших, а в октябре, когда уже собраны
были фрукты и виноград, ронял на осеннем ветру из желтеющей кроны колючие
плоды, не каждый год вызревавшие, из-за которых монастырские мальчики
затевали потасовки, а субприор Грегор, выходец из Италии, жарил их в своей
комнате на каминном огне. Необычно и ласково развернуло свою крону над
входом в монастырь прекрасное дерево, нежный и слегка зябнущий гость из
другого края, родственный тайным родством стройным песчаниковым двойным
колонкам портала и каменным украшениям оконных арок, карнизов и пилястров,
любимец итальянцев и латинян, на которого местные жители глазели как на
чужака.

Петер Каменцинд
Герман Гессе.

 3,951

50/50

Graded by 886 users

: 1904         
: DE,RU,
:

Повесть, написанная в 1902–1903 годах и впервые опубликованная в 1904 году, сделала молодого Гессе в мгновение ока знаменитым. Главный герой повести – крестьянский парень, которому, по словам С. Цвейга, «досталась переполненная мечтами и грезами голова самого Германа Гессе». Поэт Каменцинд мечтает создать «настоящую поэму, великую, отважную песнь тоски, неповторимую оду жизни». Спустя полвека Гессе так охарактеризовал своего героя: «Он не создан для жизни в коллективе, он – одинокий король в воздвигнутом им же самим царстве грез».


Quote:

В начале был миф. Господь Бог, сотворивший некогда скрижали поэзии из душ индийцев, греков, германцев, дабы явить миру великую сущность свою, и поныне населяет каждую ребячью душу поэзией.

Я не знал еще, как называется озеро, как называются горы и ручьи моей родины. Но я видел лазоревую озерную гладь, вышитую золотом крохотных солнечных зайчиков, и обступившие ее плотным кольцом крутые горы, и сверкающие снежные зазубрины на их скалистых боках у самых вершин, и крохотные водопады, а у подножия гор веселые покатые луга, усеянные фруктовыми деревьями, хижинами и серыми альпийскими коровами. И так как бедная, маленькая душа моя, объятая ожиданием, была пуста и безмолвна, озерные и горные духи начертали на ней свои прекрасные, великие подвиги. Навеки застывшие гребни и кручи повествовали упрямо и благоговейно о далекой эпохе, их породившей и не поскупившейся для них на суровые отметины-шрамы. Они поведали мне о том, как вздувалось и лопалось измученное чрево земли, со стоном и родовой дрожью выталкивая из недр хребты и вершины. Могучие скалы с ревом и грохотом теснились, опережая друг друга, наверх, роняли верхушки, ломались на полпути, и горы-близнецы в жестоких схватках друг с другом боролись за место под солнцем, пока кто-то из них не побеждал, оттеснив брата в сторону и повергнув его в прах. С тех времен так и застряли там и сям, повиснув высоко в ущельях, отломанные вершины, отброшенные, расколотые скалы, и в каждую оттепель потоки талой воды низвергали огромные, величиной с дом глыбы и либо разбивали их вдребезги, как стекло, либо вгоняли, как гвозди, в мягкие альпийские луга.

Они всегда говорили одно и то же, эти скалистые горы. И понимать их было нетрудно, глядя на их крутые бока, изломанные, пласт за пластом, помятые, растрескавшиеся, покрытые зияющими ранами. «Мы пережили страшные муки, – говорили они. – И страдания наши еще не кончились». Но они говорили это гордо, с ожесточенным выражением на суровом челе, словно старые воины, живущие в обнимку со смертью.