Всегда помни о том, что у тебя есть только одна цель - выжить! Особенно если ты никому не нужная бездомная сирота с магическим даром, которую добрый магистр привел в Университет магии и бросил среди "хозяев жизни". Всегда помни - любой твой успех приведет ректора в бешенство, ведь ты отняла у него очередной повод тебя отчислить. Всегда помни - тобой с легкостью пожертвуют, отдав, например, драконам для выжигания твоей магии. Но всегда верь, что добра вокруг больше, чем зла, и найдутся те, кто готов помочь и защитить.
Вот только никогда - никогда! - не приближайся к Черному дракону. Иначе все предыдущие проблемы покажутся тебе мелочью по сравнению с тем, что пообещает Владыка крылатого народа.

В Горлумском лесу, среди исполинских деревьев, по широкому торговому тракту с утра до вечера суетливо движутся обозы, скрипят телеги, погоняют коней всадники и торопятся одинокие путники да бродячие музыканты, впрочем, тут они скорее бегучие, а не бродячие. Потому что время для передвижения на Горлумском торговом тракте четко определено – от рассвета и до заката. Народ у нас опасливый, напрасно рисковать не любит, оттого примерно так часа за два до заката тракт уже по обыкновению пустеет, а придорожные таверны заполняются до отказа.

И причина тому – ямщик. Не обычный, нет – Призрачный. Имени его никто не знал, поэтому, к примеру, в наших студенческих зачетках в графе «Практикум по призрачным явлениям» он обозначался просто «Призрачный ямщик».

Историй появления этого призрака на Горлумском тракте имеется множество, но чаще всех повторяется одна. Как-то повез он – ямщик, в смысле – от границы королевства до самой столицы советника короля. Гнал, ни себя, ни лошадей не жалея, на щедрую плату рассчитывал, а как довез, советник взял и не расплатился, сказал только: «Благодарен будь, что королевству сумел помочь». У ямщика лошади в тот же вечер пали обе, загнанные, новых купить было не на что, он с горя и повесился, а по ночи уже мчался призраком по торговому тракту, наводя ужас на всех встречных, костеря на все лады советника и подвывая что-то про «должок-с».

Но королевский советник не устыдился, а в раздражении обратился к магам с требованием «устранить сию мелкую неприятность». Маги, соответственно, тут же назвали цену за работу – цена оказалась весомой. Советник, однако, платить и тут не захотел и гордо заявил, что так и быть, окажет величайшую милость магам и уменьшит налог с них на десять медных в год, и, стало быть, за сто лет сумма будет таким вот образом выплачена. Да, надо сказать, что советник короля слыл не просто знаменитым – легендарным скрягой. Вот только маги работать задаром не пожелали, однако и ослушаться прямого приказа не могли. А потому изничтожить охваченную праведным гневом нежить они поручили родной альма-матер. Глава Университета Магии, магистр Аттинур, этому совсем не обрадовался, так как, откровенно говоря, во всем Любережском государстве являлся единственным, кто в любви к экономии мог посоперничать с королевским советником. Он хорошо подумал и нашел выход из положения – использовать труд студентов, который в принципе бесплатен. И погибнуть бы обиженному призраку в ту же ночь (студенты – народ находчивый, смогли бы управиться с ямщиком), но быстрая гибель призрака в планы ректора Университета Магии не входила. Договор-то был заключен на сто лет, и магистр Аттинур подошел к соблюдению его параграфов скрупулезно, решив растянуть процесс если уж не на сто, то лет на сорок как минимум. С тех самых пор всем третьекурсникам в качестве практики по Призрачным явлениям давалось задание добыть часть от транспортного средства Призрачного ямщика… А так как случилось это дело двадцать лет назад, нынче от его колымаги осталось уже только три четверти. Магистр Аттинур, оценив результат, сменил задание «добыть часть» на «добыть частичку», решив тем самым продлить удовольствие от наглого издевательства над королевским советником. Последний злился, маги ехидно посмеивались, студенты на практике отдирали по кусочку от призрачной повозки, торговый люд приспособился ночью по тракту не ездить, останавливаясь в тавернах, ямщик же продолжал наводить страх и ужас на местное население.

Хотя как сказать… Сейчас, когда мы сидели в таверне и пили теплый травяной чай, никакого ужаса я на лицах окружающих не наблюдала. Более того, торговцы с купцами расселись поближе к окнам и, попивая вино со специями, с азартом поглядывали на дорогу. Ждали представления, потому что абсолютно все знали, что в полную луну Призрачный ямщик особенно лютует… Ммм, стоит ли уточнять, что нас, стипендиатов Университета Магии, сюда отправили аккурат в полнолуние.

Просто не любили в университете стипендиатов.

Не скажу про остальных, но когда магистр Воронир привел в университет меня, деревенскую девчонку, у которой днем раньше умерла бабушка, и горе мое было столь велико, что проснулся сильный магический дар, ругался ректор Аттинур громко – стекла дрожали! Но дар у меня был, да такой, что посреди зимы вокруг развалин избушки зазеленели травы да деревья, раскрылись цветы. И вот на такой цветущей полянке магистр Воронир, примчавшийся на всплеск магического фона, меня и нашел. И раз дар был, то магистр Аттинур обязан был принять меня в университет на полную стипендию, и немедленно. Он скрежетал зубами, когда подписывал приказ о моем зачислении и когда выдавал мне годовую стипендию. Но поделать ничего не мог. Так вот я и попала в Университет Магии.

Поначалу счастливая ходила до невозможности. У нас в деревне говорили: «Мало хотеть, надо УМ иметь», в том смысле, что в этой жизни все мечты у магов и исполняются, а простому люду кое-как коротать век приходится. Так что, оказавшись в Университете Магии, я перво-наперво подумала: «Небось бабушка за меня молилась». Но это было только первое и весьма ошибочное впечатление, уже вскоре стало ясно – мне и таким, как я, здесь, в суровом мрачном замке, вовсе не рады. Магистр Аттинур привечал тех, кто за обучение платил и пожертвования университету делал, вот им тут были почет и уважение, послабления и помощь.

А нам приходилось выживать.

Именно выживать. Нас, тех, кто не оплачивал обучение самостоятельно, сажали в конце аудиторий, подчеркивая наше положение. Наши работы проверялись более придирчиво. Нам нельзя было пропустить ни одной лекции, получить оценку ниже девяноста баллов из ста, появиться на территории университета после одиннадцати часов, оказаться в общежитии противоположного пола и еще сотни «нельзя», «недопустимо», «жестоко карается». Нас селили практически на чердаке, мотивируя это тем, что проживание в университете дорого, а мы и так на иждивении. Поэтому в моей комнате, которую я поначалу делила с четырьмя соседками, летом днем было невозможно жарко, а зимой ночью вода в стакане замерзала. К сожалению, на этом трудности не заканчивались, скорее только начинались. У трудностей были красивые, магически выправленные лица, спесь, воспитанная поколениями аристократических предков, дорогие шубы и мантии, не чета нашим форменным, потрепанным и поношенным, и непонятное лично мне желание истребить «отребье». Иначе они нас и не называли.

– Э, отребье, тебе не место в столовой!

И ты вынуждена ходить есть раз в день, утром, пораньше, когда эти еще все спят.

– Давайте на отребье потренируемся!

И все приемы боевой магии отрабатывают на тебе.

– Эй, отребье, от тебя воняет!

И ты сидишь у приоткрытого окна, ледяной ветер продувает насквозь, зато господам «не пахнет».

Ничего удивительного, что к третьему курсу в комнате на чердаке осталась я одна – девочки не выдержали и ушли из университета. Жить одной было тоскливо, но зато теперь я могла сделать себе королевское ложе и укрыться сразу пятью одеялами… правда, зимой не спасало и это.

Могущественный маг, талантливый военный, невероятно богатый человек и двенадцать раз практически вдовец. О лорде оттон Грэйде рассказывали пугающие истории, а газеты вот уже несколько лет пестрели сообщениями о смерти очередной невесты. И мне предстояло стать женой этого страшного человека. Или тринадцатой по счету невестой, не дожившей до знаменательного дня бракосочетания…

– Ну, здравствуй, моя громадная тюремная камера! – мрачно произнесла я, глядя прямо по курсу корабля.

Именно там, сумрачный в лучах заходящего солнца, высился замок, носящий гордое название Гнездо Орла. Огромный такой! И неприступный. Правда, неприступный. Совсем. И мне жаль того несчастного полководца, которому прикажут захватить это! Ибо шесть стен, опоясывающих крепость, двенадцать башен, глыба массива центрального строения – все было мелочью в сравнении с горой, на которую следовало подняться, чтобы напасть на замок! Даже отсюда, с расстояния, на котором можно было бы уместить замок на ладони, я понимала: да чтобы его обойти, сутки потребуются! Хотя кто мне даст там… ходить.

– Леди Уоторби, мы скоро причаливаем, – сообщил капитан.

Грустно взглянула на него, не скрывая ни ужаса от факта прибытия, ни злости на всю эту ситуацию, ни волнения перед знакомством с герцогом оттон Грэйд.

– Леди… – начал лорд Ордас и осекся.

Что он мог мне сказать? Что я тринадцатая кандидатура на роль герцогини? Что герцог способен одним ударом убить лошадь? А если бы и не мог, не беда: лорд все равно боевой маг! Что я очередная бесприданница, семье которой заплатили весьма немалую сумму за этот брак? Что мне всего шестнадцать и мне умирать рано?! Все это я и так знала. Все знали.

– Простите, мне… – начал извиняющимся тоном лорд Ордас.

– Все хорошо, капитан. Спасибо за сообщение, – оборвала я, не желая слышать очередную ложь на тему «все будет хорошо».

И вновь посмотрела на замок. Попыталась улыбнуться… вышло весьма жалко. И все равно улыбнулась: какой смысл плакать, если меня уже продали и в день открытия бального сезона повезли не на бал, которого я так ждала и о котором столько мечтала, а на пристань. В ночь корабль отчалил. Со мной никто не прощался, впрочем, есть предположение, что отец ни матери, ни сестрам не сообщил. Было еще одно, очень странное предположение – он не успел. Нас везли в разных каретах и не дали даже перекинуться парой фраз. Папа хотел что-то сказать, но едва он начал говорить, господин Ирек перебил и попросил отца уделить ему несколько минут. Они отошли, в это время меня завели на корабль и заперли в каюте. А спустя час продемонстрировали подписанный папой договор.

Брачный договор.

Я стала собственностью герцога Грэйда.

Сумма, выплаченная женихом в качестве подарка родителям невесты, превышала наш годовой доход в двенадцать раз, а в графе «приданое» невесты стоял многозначительный прочерк. Вот так я и поняла, что меня продали. Нет, не хочу вспоминать о том, каким ударом для меня стало известие, что отныне я невеста одного из самых пугающих аристократов королевства.

Багаж догнал меня, когда мы стояли на причале у острова Наас, с вещами прибыло и письмо от отца, в котором содержалось поздравление с предстоящим заключением столь выгодного брака и наставление хранить честь семьи Уоторби и быть достойной дочерью своих родителей. Писал не отец – идеальный почерк секретаря Гетсби я не могла не узнать, и сухие официальные фразы были его. Исключительно все.

– Леди Уоторби, – у господина Ирека был хриплый прокуренный голос, а запах его излюбленного табака ощущался за несколько шагов, – как вы находите Гнездо Орла? Великолепнейшее сооружение, не правда ли?!

Мне хотелось многое сказать поверенному герцога. Очень многое. Например, то, что это его первая обращенная ко мне фраза за все двадцать дней пути.

– Приятно узнать, что я не призрак, – с милой улыбкой обернулась к господину Иреку и замерла.

У поверенного из рук выпала трубка, лицо побледнело, а и так блеклые голубоватые глаза словно стали еще бесцветнее.

– Господин Ирек? – осторожно позвала я.

– Вы… знаете? – хрипло спросил он.

Внезапно заметила, что пепел из выпавшей трубки попал на кружевной ворот и тот сейчас тлеет.

– Господин Ирек, вы… горите.

Проследив за моим взглядом, поверенный вздрогнул, вытащил из кармана перчатку и начал суетливо тушить огонь. Но едва с пожаром было покончено, рыбьи глаза уставились на меня, и тоном дознавателя господин Ирек потребовал ответа на вопрос:

– Вы знаете?!

– Знаю «что»? – уточнила я.

Поверенный заскрежетал зубами. Да так, что казалось, они сейчас крошевом посыпятся прямо на его изысканно подвитую бородку. Но нет, господин Ирек сдержался и ледяным тоном произнес:

– Что вы знаете о герцоге, леди Уоторби?

Поправив шляпку, я спокойно ответила:

– С леди подобным тоном не разговаривают.

Рыбьи глаза нехорошо сощурились, на бледном лице промелькнула неприязненная усмешка, и господин поверенный весьма фривольно произнес:

– Драгоценная Ариэлла, советую прикусить ваш дерзкий язычок – герцог ангельским терпением не отличается. Что касается моего вопроса – забудьте, он не имеет значения, ведь мы уже на месте, не правда ли?

И крутнувшись на каблуках, поверенный оставил меня, совершенно позабыв о правилах хорошего тона. Или он просто не считал нужным быть вежливым со мной. Действительно, кто я такая…

Подняв голову, вновь вгляделась в громаду могучего замка, оплота императорской власти в южных морях. Моя внушительная, холодная, неприступная тюремная камера. Как же страшно… Ветер ударил в лицо, едва не снеся шляпку… Придержала дрожащими пальцами и вгляделась в едва виднеющийся причал, скрытый тенью величественной горы. Самой высокой на побережье, позволяющей видеть земли на много миль вокруг. И неожиданно подумалось: имей лорд Грэйд магически усиленные подзорные трубы, корабль заметили бы еще два дня пути назад. А сейчас, возможно, кто-то смотрит на меня… Озноб пробежал по коже, почему-то поправила легкий шарф, спасающий от коварного южного солнца, а потом осознала беспочвенность моих предположений – герцог в соответствии с этикетом будет ожидать меня на пристани, но никак не в замке. И снова посмотрела на огромную серую крепость на серой скале в окружении яркой зелени прибрежной полосы острова и синих вод моря. Представилось, как оттуда, с высоты, будет очень тоскливо глядеть на окружающий южный пейзаж, без возможности к нему прикоснуться.

– Леди Ариэлла, – окликнул меня капитан с верхней палубы, – мы меняем курс, вы вернетесь в каюту или будете крепко держаться?

Я улыбнулась. Это было удивительное путешествие, хоть и с печальным финалом, но все же.

Никогда не проклинайте собственного директора проклятием неизвестного вам свойства, да и еще и десятого уровня! Никогда! Особенно если вы простая адептка Академии проклятий, а он самый могущественный лорд Темной империи! Ведь совершив подобную глупость, вы можете запустить целую цепь странных событий.
К примеру, проклятый вами лорд Риан Тьер внезапно начнет вас преследовать, оказывая недвусмысленные знаки внимания, смертельные проклятия одно за другим как из рога изобилия посыплются на несчастных жителей Ардама, а в Приграничье объявится серийный убийца, выбирающий в жертвы девушек, так похожих на вас. И если от убийцы теоретически сбежать можно, то шансов уйти от магистра Тьера — ни единого! Ведь темные лорды всегда добиваются своего…

Вспыхнуло синее пламя.
* * *

Когда пламя исчезло, мы оказались в кабинете магистра, в той самой школе Искусства Смерти. Причем здесь окно было распахнуто, и сквозь свист ветра, я услышала в отдалении:

— Нападайте, лорд, — приказала женщина, тем же тоном, что и Верис, когда приказывала нам начать забег.

— Нннет, — заныл очень знакомый голос младшего из Дакене.

— Нападайте!

Сдавленный вопль, а затем вновь заговорила женщина:

— Захват «Мертвая петля» позволяет нанести максимальный вред нападающему, с минимальными усилиями и временными затратами…

Эллохар подошел к окну, закрыл, запер, и все это с коварной ухмылочкой, после чего, обернувшись ко мне, спросил:

— Чай, сок, платок носовой?

— Мне это место совсем не нравится, — честно призналась я.

— Заметно, — Эллохар, чуть склонив голову, с интересом наблюдал за мной. — Риате, ты по ночам хорошо спишь?

Отрицательно покачав головой, я прошла к уже знакомому дивану, села, и поняла, что платок мне точно нужен. И не один.

— Он не появлялся четыре дня, — простонала я, — четыре дня… Меня не выпускают из академии… Дара ничего не знает, Тесме знает, но не говорит… А я медленно схожу с ума от тревоги и неизвестности. Где он? Что с ним? Почему не появляется? Чем закончилось исследование Бессмертными Ардама? Вопросы, вопросы, вопросы… и никаких ответов… А еще тревога, постоянная, сводящая с ума, жуткая тревога за него… — я всхлипнула. — Не могу так больше…

Эллохар, подошел, сел рядом, обнял за плечи, протянул носовой платок и задумчиво произнес:

— Истерики в обеденном меню не предполагалось, но я готов пойти на жертвы. Дальше что?

— Ничего, — резко ответила я, после язвительного замечания вспомнившая, с кем вообще разговариваю, и попыталась встать.

— Сидеть, — встать мне не дали, обняли чуть крепче, и продолжили издеваться: — Что значит дальше «ничего»? Ты мне не отнекивайся, давай четко, подробно и обстоятельно сознавайся, как решилась на грабеж родной академии? — рассмеялся и добавил: — Видела бы ты выражение лица Тесме, когда при взломе сработал его амулет, магистра чуть удар не хватил от осознания твоей наглости.

Я покраснела.

— Стыдно? — насмешливо спросил магистр, — да брось, с твоим-то опытом в деле грабежа уважаемого Тесме ни о каком стыде и речи быть не может. А вот то, что попалась, это да, это обидно.

Еще одна безмолвная, но решительная попытка встать, но меня вновь удержали.

— Тихо-тихо, — и Эллохар, уже без издевательских ноток произнес: — Тьер испугался за тебя, Дэя. Он очень сильно испугался за тебя.

Вырываться я перестала, магистр продолжил:

— Я же предупреждал тебя не лезть в это, как чувствовал, Риате. Вы с дроу вылезли на арену, где сражаются сильнейшие, а со слабыми не церемонятся. Умные, осознав куда вляпались, немедленно отступают, а ты и Найтес продолжали. И верх глупости — история с этой пластиной. Ладно, вы бы ее уволокли, но все хуже, Риате, вы выдали факт обладания ею.